Дорога в Сарантий - Страница 42

К оглавлению

Криспин бегло улыбнулся, не обращая внимания на ее неприлично пристальный взгляд.

— Как тебя зовут, девушка?

Она глотнула, опустила глаза и пробормотала:

— Котенок.

Он криво усмехнулся.

— Почему?

Она снова глотнула, казалось, говорила она с трудом.

— Не знаю, — наконец удалось ей выдавить из себя. — Кто-то решил, что я похожа на котенка.

Ее глаза не отрывались от пола после первого пристального взгляда. Он вспомнил, что ни с кем не разговаривал целый день, не считая нескольких указаний Варгосу. Это было странно, он не понимал, что чувствует в связи с этим. Но точно знал, что ему хочется лечь в ванну, а не вести разговоры со служанкой.

— Ты не похожа. А как твое настоящее имя?

Тут она подняла глаза, потом опять опустила их.

— Касия.

— Ну, Касия, беги и найди мне хозяина. Я промок снаружи и пересох изнутри. И не вздумай сказать мне, что у вас нет свободных комнат.

Она не шевельнулась. Продолжала смотреть в пол, сжимая в руках тяжелый кувшин с вином. Она была очень юной, очень худой, с широко расставленными голубыми глазами. Очевидно, из северного племени, иниций, или какого-то другого. Интересно, поняла ли она его шутку, ведь они говорили на родианском языке. Он уже собирался повторить просьбу на сарантийском, и без шуток, но тут она вздохнула.

— Завтра меня собираются убить, — вот что она произнесла, на этот раз очень ясно. И подняла на него взгляд. Ее глаза были огромными, глубокими, как лес. — Пожалуйста, увези меня отсюда.

* * *

Загнес из Сарники наотрез отказался помочь.

— Ты слабоумная? — кричал он прошлой ночью. В возбуждении он столкнул Касию с постели, и она упала на пол. Пол был холодным, даже несмотря на то что находился прямо над кухонными очагами. — Святой Джад, что я буду делать с купленной девушкой из Саврадии?

— Я буду делать все, что ты захочешь, — сказала она, стоя на коленях возле постели и стараясь не заплакать.

— Конечно, будешь. Как же иначе? Не в этом дело. — Загнес ужасно разволновался.

Дело было не в просьбе выкупить ее и увезти отсюда. Имперские курьеры привыкли к подобным просьбам. Наверное, дело было в поводе для ее просьбы. Очень срочном и конкретном поводе. Но она обязана была сказать ему, иначе он не стал бы даже думать о ее просьбе, одной из многих подобных просьб. Говорили, что он добрый человек…

Но, кажется, недостаточно добрый. Или недостаточно глупый. Курьер побледнел; она по-настоящему его испугала. Лысеющий мужчина с брюшком, уже немолодой. Совсем не жестокий, просто предусмотрительно отказавшийся вмешиваться в скрытую под поверхностью жизнь саврадийской деревни, даже если речь шла о запрещенном убийстве девушки, чтобы принести жертву языческому богу. Возможно, именно в этом дело. Что произошло бы, если бы он сообщил об этой истории священнослужителям или военным из лагеря на востоке от них? Расследование, вопросы, возможно, очень неприятные вопросы — ибо дело касалось вопросов святой веры. Карательные меры против последователей оживающего язычества? Изливающие гнев клирики, солдаты, расквартированные в деревне, введение новых налогов в наказание? Моракс и другие могут быть наказаны; смотрителя гостиницы могут лишить места, вырвать ему ноздри, отрубить руки.

И конец самому лучшему отношению, самым теплым комнатам на этом постоялом дворе и на любом другом в Саврадии для Загнеса из Сарники. Слухи разносятся быстро по главным дорогам, и никто и нигде не любит доносчиков. Он был имперским служащим, но большую часть своих дней — и ночей — проводил вдали от Сарантия.

И все это ради служанки? Как она могла ожидать от него помощи?

Она и не ожидала. Но ей не хотелось умирать, а с каждым мгновением ее шансы на жизнь уменьшались.

— Полезай обратно в постель, — ворчливо сказал Загнес. — Ты замерзнешь на полу, и мне от тебя не будет совсем никакого толку. Я в последнее время всегда мерзну, — прибавил он с принужденным смешком. — Слишком много лет провел в дороге. Дождь и ветер пробирают до самых костей. Пора в отставку. Я бы и ушел, если бы дома не было жены. — Он опять рассмеялся фальшиво, неубедительно. — Девочка, я уверен, ты зря боишься. Я знаю Моракса много лет. Вы, девушки, всегда тени пугаетесь, когда этот глупый… когда этот день приближается.

Касия молча забралась обратно в постель, скользнула под одеяло и легла, обнаженная, рядом с ним. Он слегка отстранился от нее. «Неудивительно», — с горечью подумала она. Захочет ли разумный человек переспать с девушкой, предназначенной Людану, богу Леса? Ее священная смерть может перейти прямо в него.

Но дело было не в этом. Кажется, Загнес принадлежал к более прозаичным людям.

— У тебя холодные ноги, девушка. Потри их одна об другую, сделай что-нибудь. И руки тоже. Мне всегда холодно, — сказал он.

Касия услышала, как у нее вырвался странный звук; она то ли рассмеялась, то ли снова пыталась подавить панику. Она послушно потерла ступни одна об другую, стараясь сделать их теплыми, чтобы согреть лежащего рядом мужчину. Она слышала снаружи вой ветра и стук ветки о стену. Набежали тучи вместе с дождем. Лун не было.

Она провела с ним ночь. Он не прикасался к ней рукой. Лежал рядом, свернувшись клубком, как ребенок. Она не спала, прислушивалась к вою ветра, шороху веток и шуму дождя. Наступит утро, потом ночь, и на следующий день она умрет. Ее поражало, что она может думать об этом и не сойти с ума. Интересно, не удастся ли ей убить Деану перед тем, как они ее свяжут или оглушат ударом дубинки по голове. Жаль, что она не может молиться, но ее вырастили без веры в бога солнца Джада, и она плохо помнила молитвы. С другой стороны, как жертве молиться богу, которому ее приносят в жертву? О чем она может просить Людана? Чтобы она умерла до того, как ее станут резать на куски? Или что там они делают здесь, на юге. Она даже не знала этого.